У меня есть хобби. Оказываясь в
Крыму, я договариваюсь с местными и ухожу на целый день пасти коров. Хотя
сперва я имел глупость бегать за каждой в отдельности (а в сельском стаде их
было около пятидесяти),
довольно быстро я приноровился, и местные не опасались
доверять мне стадо, они только помогали выгнать его ранним утром из села, а
вечером встречали, дабы коровы не разбрелись по дворам и садам.
Однажды, после того как я пас
коров дня три подряд, настала очередь молодого крымского татарина Авамиля С-ва.
Встретившись со мной на следующий день, он осведомился, почему я «распустил
дисциплину в стаде?».
Привыкшие к моему
демократичному подходу, коровы паслись вольготно. Пользуясь терминологией
российского премьера, мои коровы «ураганили» и активно «шакалили» на сочных
пастбищах, возвращаясь по вечерам в село сильно округлившимися. Они давали
много молока; хозяева сдавали излишки молокозаводу, а я нагуливал километры,
следя за стадом. Среди местных я быстро прослыл хорошим пастухом.
Авамиль знает пастушье
мастерство намного лучше меня, но, поскольку коров он не любит и, кажется,
молока тоже, он предпочитал придерживаться диаметрально противоположной
методики. Если ему было лень пасти, он загонял стадо на пологую возвышенность,
тянущуюся вдоль дороги, по недоразумению называемой местными «горой».
Растительность там чахлая. Задерживаться на этой возвышенности коровы не любят
и норовят перейти через дорогу поближе к лесополосе, где травы значительно
больше.
В отличие от меня, не находящий
большого удовольствия в больших переходах Авамиль иногда экономит силы и держит
их полдня на пригорке, а чтобы коровы не норовили перейти через дорогу,
закидывает наиболее инициативных камнями.
Замордованные коровы после
этого не смеют его ослушаться, но в те дни, когда Авамиль их пасет, надои
падают почти вдвое, если только родители не велят ему пройти ближе к морю.
Разница достигала 86,7%, то
есть, направляя коров по травяным пастбищам, я гарантировал владельцам коров
почти вдвое больше молока, чем они получали, если Авамиль пас их «на горе».
Убедившись в том, что после моих смен его коровы (а это добрая половина общей
численности сельского стада) дают 56 литров молока против 30-ти, достающихся
ему после смен Авамиля, его отец предложил мне пасти стадо за постоянную
зарплату. Деньги мне нужны не были, и пас я ради удовольствия, чего селяне,
надо сказать, понять никак не могли.
Глядя на то, как российские
власти пытаются замордовать гражданское общество, я не могу не вспоминать, как
Авамиль контролировал стадо коров. Поскольку в стаде всегда есть две-три
вольнодумные коровы, способные увлечь за собой всех остальных в поисках лучших
пастбищ, он подвергал именно эти особи образцово-показательным наказаниям, и,
держа стадо в страхе, мог полдня дремать на пригорке.
Коровы считали Авамиля за
деспота, боялись его и молока давали мало. Меня же они считали за ровню, особо
не опасались и даже не стыдились делать вид, что не слышат моих грозных
предупреждений, но зато молока давали в два раза больше. Я не мешал им пастись,
а они не давали мне повода стыдиться селян.
Думаю, что в общении не только
с оппозицией и политическими партиями, но и с разными профессиональными
группами в России было бы полезно придерживаться схожей методики. Следить за
тем, чтобы им привольно паслось, и камнями в них не швырять. Глядишь, начнут
давать много молока.
Пока же мы наблюдаем, как ОМОН
с особым усердием и неуместной жестокостью разгоняет и без того малочисленные
оппозиционные митинги, и потому разговоры о «медведевской оттепели» имеет смысл
возобновить только тогда, когда «коровы» начнут давать больше молока.
Георгий Рамазашвили
Комментарии
Отправить комментарий