Сыновья Щербаня: Все, что было создано отцом, рухнуло за 8 месяцев .

Руслан и Евгений Щербани – о создании корпорации ИСД, сделке с Ринатом Ахметовым и портфеле отца, который силовики искали на месте убийства.  На фото (слева направо): младший сын Евгения Щербаня - Евгений, старший сын - Евгений, средний – Руслан.
Фото Анна Наконечная/Forbes

Сыновья Евгения Щербаня – Евгений и Руслан – не похожи друг на друга. Старший – бизнесмен Евгений Евгеньевич – долгое время жил и учился в США, но к моменту убийства отца вернулся в Украину. Внешне он походит на управляющего западной компанией. Евгений сдержан в общении и больше слушает, чем говорит.

Руслан –  предприниматель и депутат Донецкого облсовета, внешне – точная копия отца: черные волосы, густая щетина. Он хорошо помнит день смерти семьи – 3 ноября 1996 года он был с отцом и мачехой в аэропорту, где их расстреляли киллеры.

Евгений живет в Киеве, Руслан прилетает сюда из Донецка, чтобы присутствовать на допросах свидетелей по делу об убийстве Щербаня. В этом процессе они – потерпевшая сторона. Братья утверждают: после убийства отца его активы поделили между собой бизнес-партнеры, но интересов наследников не учли. Последние 16 лет они ведут собственное расследование резонансного убийства.

С Forbes сыновья Щербаня встретились в фойе киевской гостиницы InterContinental, где часто останавливается Руслан Щербань. На встрече также присутствовал младший сын погибшего бизнесмена – его мать Надежда Никитина была последней женой Щербаня. Он тоже Евгений Евгеньевич. В 1996 году ему было 13 лет, он жил в США и вернуться в Украину смог только спустя 9 лет. В силу возраста о событиях 1990-х он помнит и знает мало, поэтому в беседе не участвовал.

В интервью сыновья бизнесмена рассказали, сколько денег зарабатывала корпорация ИСД, как они добровольно передали часть активов отца Ринату Ахметову, и о том, что силовики искали на месте убийства Евгения Щербаня.

Forbes: Каким человеком был Евгений Щербань?

Евгений Щербань (старший, Е.Щ.): Он был очень динамичным человеком. Умел договариваться. Для нас он был богом, если можно так сказать. У него было видение развития страны. Он говорил мне: «Если общество будет бедным, то богатым не простят их богатство». Когда мы гуляли по Нью-Йорку, он мне сказал, что хочет, чтобы в Украине было так же, как в США. И для него это не были пустые слова или лозунги.

Forbes: Кто в то время (в начале 1990-х) были бизнес-партнерами вашего отца?

Руслан Щербань (Р.Щ.): Сейчас очень многие люди рассказывают, что они создавали различные компании отца. На самом деле многие были партнерами отца. Например, Юрий Дедух занимался ликеро-водочным производством и т.д.

Forbes: Владимир Щербань был одним из партнеров? Как они познакомились?

Р.Щ.: У Владимира Щербаня с отцом был совместный бизнес. Они дружили, отдыхали вместе. Я помню, что они были знакомы с советских времен, когда Владимир Щербань был директором универсама «Украина». Как точно они познакомились, я не знаю. У них были какие-то общие наработки.

Forbes: Александра Кужель говорит, что до лета 1996 года отношения у Евгения и Владимира Щербаней были хорошими, но потом между ними произошла ссора. Сам Владимир Щербань уверяет, что до последнего дня был рядом с вашим отцом. Что вам известно об этом?

Р.Щ.:  Я не могу комментировать эту ситуацию. Летом 1996 года они были вместе в Атланте на Олимпийских играх. Потом отец уехал из Украины, его не было здесь три месяца.

Forbes: Какие компании принадлежали Евгению Щербаню?

Р.Щ.: Мы как раз разбираемся в этом вопросе. В состав Транснациональной корпорации «Атон» входили 340 предприятий. Ключевыми были «Атон», «Центр», ИСД, «Азовимпекс», «Агродон», «Гефест», DCC и т.д. Эти компании занимались разной деятельностью – торговлей, производством, сельским хозяйством, металлургией и т.д. Некоторыми из этих компаний владел отец, в других ему принадлежали доли. Генеральным директором был Владимир Каратун (интервью с ним можно прочитать здесь). Этот человек много знает, но мало рассказывает. После гибели отца мы создали совет из представителей всех компаний отца. Каратун возглавил совет.

Forbes: Юрий Дедух говорит, что все активы «Атона» были переданы на баланс еще одной структуры Евгения Щербаня – «Финансист»…

Р.Щ.: «Финансист» тоже был ликвидирован. Причем, в тот же период времени, что и «Атон». Все, что было создано отцом, рухнуло буквально за 8 месяцев. Чтобы вы понимали, я был в аэропорту вместе с отцом, когда его расстреляли. Милиция приехала на место убийства только через час, зато офис окружила и изымала документы быстрее. Парадоксальная ситуация. Очевидно, что был реализован хорошо продуманный и организованный план. Кто и какое имел к этому отношение, мы пытаемся разобраться.

Forbes: У вашего отца был бизнес в США?

Р.Щ.: Был, ему нравилась эта страна, нравилось, как она динамично развивается. Отец хотел, чтобы Украина была такой же богатой и развитой, как США. И он знал, как это можно сделать.

Е.Щ.: В США были и бизнес-интересы, связанные с металлургией – туда поставляли металл.

Forbes: Дедух уверяет, что поставлять продукцию металлургов в США начали, после того как  Игорь Маркулов (по словам Дедуха, он был бизнес-партнером Евгения Щербаня и официально занимал должность помощника премьера Леонида Кучмы) договорился о получении квот «Атоном» с правительством.

Р.Щ.:  Была квота на 2,5 млн тонн экспорта, но эта программа не была реализована полностью. В то время первый раз в США полетел Евгений и Юрий Дедух вместе с отцом.

Forbes: Евгений, что вы там делали?

Е.Щ.: Я учился. Вопросы бизнеса решали другие, компетентные люди. Компании занимались продажей металла в США, и это все шло через наши компании. Сначала мы жили в Нью-Йорке, позже переехали во Флориду.

Forbes: Ринат Ахметов был бизнес-партнером Евгения Щербаня?

Р.Щ.: Да. Они были бизнес-партнерами и дружили. Участвовали совместно в разных предприятиях и программах.

Forbes: Как Ахметову достались активы Евгения Щербаня? В частности, компании «Гефест» и DCC?

Р.Щ.: Как я сказал ранее, они были партнерами, и соответственно, после смерти нашего отца остались их совместные программы. Мы встретились с исполнительным директором этих программ и выяснили, что часть средств, принадлежащая Ахметову, в этих программах отсутствует.

 Наш отец учил нас быть честными и порядочными во всем. Поэтому мы встретились с Ахметовым и предложили эту часть долями в совместных предприятиях. Исходя из нашей договоренности, мы передали долю предприятия «Гефест» (заправочные станции), долю DCC и вексель Харцызского трубного завода. Эта договоренность была достигнута в 1997 году.

Forbes: Сейчас вы общаетесь с Ахметовым?

Р.Щ.: Да. Конечно, мы общаемся, дружим, и на сегодняшний день не имеем никаких претензий друг к другу – все вопросы давно закрыли.

Forbes: Какие отношения были у вашего отца с Юлией Тимошенко и Павлом Лазаренко?

Р.Щ.: Были бизнес-отношения между ИСД и ЕЭСУ.

Forbes: Почему ваш отец пошел в политику?

Р.Щ.: Для того чтобы защитить свой бизнес и отстаивать позиции Донецкого региона, отец вынужден был идти в политику, создать Либеральную партию, фракцию в парламенте.

 Ценный актив

Forbes: Для чего была создана ИСД?

Р.Щ.: Для того чтобы не допустить проникновения в Донецкий регион компании ЕЭСУ. Потому что отец отстаивал интересы региона и хотел, чтобы деньги оставались здесь, а не выкачивались днепропетровскими компаниями. Это не устраивало многих.

Forbes: До подписания контракта с ЕЭСУ компании Евгения Щербаня работали с «Итерой»?

Р.Щ.: Я помню, что был такой человек – Александр Шведченко. Он возглавлял компанию «Итера Украина». Отец с ним работал по поставкам газа, но в 1995 году Шведченко убили.

Forbes: А какова роль Александра Момота в ИСД?

Р.Щ.: Насколько мы знаем, ИСД была создана определенной группой людей и Момот был автором этой идеи.

Forbes: Сергей Тарута уверяет, что ИСД на момент убийства Евгения Щербаня не представляла особой ценности, вы согласны с этим?

Е.Щ.: Компания ИСД имела оборот 6 млрд куб. м газа в год. По моим подсчетам, в денежном выражении это $480 млн. На допросе Гайдука я спросил у него, по какой цене ИСД покупала газ у ЕЭСУ и «Итеры» и по какой цене продавала его промышленным потребителям. Он сказал, что эти цены были одинаковые. Может быть, юридически это было оформлено именно так, но совершенно точно могу утверждать: газ ИСД покупала по $80 за 1 тыс. куб. м, а продавала – гораздо дороже. Бартерные схемы позволяли получать еще больше прибыли.

 Из этого следует, что в год ИСД получала огромную прибыль, а также предоставляла промышленным предприятиям товарные кредиты в виде газа. В результате образовывалась задолженность. Это давало возможность в будущем приватизировать предприятия за долги. ИСД была компанией-контрактодержателем. Эти контракты позволили влиять на индустрию Донецкой области. Через несколько лет после убийства отца это стало очевидно всем. Вначале контракты, далее поставка газа, потом приватизация. Некоторые люди хотят сформировать мнение, что эта компания никому не была интересной.

Forbes: Когда у предприятий Евгения Щербаня начались проблемы с силовыми структурами?

Р.Щ.: Точно сказать не могу, думаю, серьезные проблемы начались где-то в 1995 году. Тогда были проверки «Атона», «Финансиста» и других компаний.

Forbes: С чем это было связано?

Р.Щ.: Пока мы не ответили для себя на этот вопрос. Но отец, Маркулов и другие люди в то время поддерживали Кравчука. Поэтому вполне может быть, что это связано с приходом к власти другой политической силы.

Е.Щ.: Еще одна проблема, связанная с Маркуловым – одноименность двух компаний. Одна – фирма «Атон», другая – Транснациональная корпорация «Атон». Но это два совершенно разных юридических лица, по сути, с разными собственниками. Фирма «Атон» – это компания Маркулова. В свое время на нее был взят товарный кредит на сумму $50 млн в банке «УкрЭксим». Потом этот долг повесили на корпорацию «Атон». Отец взялся решать этот вопрос. Он, по сути, помогал Маркулову. Но почему-то силовые структуры, зная, что это разные компании, повесили это на корпорацию «Атон».

Forbes: Как получилось, что были зарегистрированы две фирмы с одним и тем же названием?

Е.Щ. Однозначно я ответить на этот вопрос не могу. Они погасили часть кредита на $10 млн, но силовики препятствовали дальнейшему погашению кредита.

Forbes: Почему у «Атона» и «Финансиста» были проблемы с силовиками, а у ИСД их не было?

Р.Щ.: Силовики повыбивали те компании, на которых оседала прибыль. Контракты на покупку и поставку газа остались у ИСД, и они продолжали действовать. Схема осталась та же, просто деньги пошли через другие руки. Сейчас мы начинаем четко отслеживать круг лиц, заинтересованных в этой ситуации. Пока что мы выяснили далеко не все.

Е.Щ.: У нас сегодня уже достаточно материалов, но наша задача – не просто пошуметь, а узнать, кто заказал убийство отца, и вернуть то, что нам принадлежит.

Р.Щ.: Проблема  этой ситуации в том, что многие ее пытаются использовать в своих политических целях. Для нас это не политика, это трагедия нашей семьи.

Forbes: Что, по вашему мнению, не сходится в показаниях Таруты и Гайдука?

Р. Щ.: Пока мы комментировать это не будем.

Forbes: Вы сейчас получили материалы уголовного дела из Генпрокуратуры?

Р. Щ.: Мы направили запрос, но пока материалов следствия не получили.

 Проблемы следствия

Forbes: Кто из бизнес-партнеров Евгения Щербаня помогал вам после его убийства?

Р.Щ.: Во многом нам помогает и поддерживает Иосиф Кобзон. И мы за это очень ему благодарны. Мы благодарны Эпелю Михаилу, управляющему банка «Капитал» и нашему партнеру. Также один из немногих людей, кто попытался нам помочь – Юрий Дедух.

Forbes: Как Евгений Щербань познакомился с Кобзоном?

Р.Щ.: Как они познакомились, я не знаю. Сейчас мы продолжаем дружить и общаться.

Forbes: Евгений Марчук был близким другом Щербаня? Как он себя повел?

Р.Щ.: Они были единомышленниками. Евгенией Кириллович был на похоронах и впоследствии вел себя достойно.

Е.Щ.: Для меня вообще большой показатель то, как люди повели себя после гибели отца.

 Руслан Щербань был с отцом в момент его убийства  фото Анна Наконечная/Forbes

Forbes: «Капитал» по-прежнему вам принадлежит?

Р.Щ.: Да, но на тот момент у него были только финансовые обязательства и он не представлял особой ценности. У него были проблемы с ликвидностью.

Forbes: Александра Кужель говорит, что перед убийством Евгений Щербань собирался уехать в США на долгое время, но остался, потому что у вас, Руслан, не было визы.

Р.Щ.: Она не владеет информацией. Мы только вернулись в Украину. До этого три месяца мы были за рубежом, в том числе во Франции и США. После дня рождения Кобзона на следующий день мы должны были лететь в Киев. У всех членов нашей семьи на тот момент были рабочие 7-летние визы в США, их выдавали в то время всем, кто делал инвестиции в экономику США.

 Проблемы начались уже после того, как это все случилось. Мне резко отказали в визе. Нашему младшему брату Жене, который в тот момент находился в США, не дали американское гражданство, но и в Украину не выпускали. Я даже по этому вопросу обращался к Горбулину (в то время Секретарю СНБО) и в посольство США, но все предпочитали просто отмалчиваться.

Forbes: В материалах дела утверждается, что вашего отца убили члены банды Кушнира. Но есть версия, что на них просто повесили это дело.

Р.Щ.: Действительно была банда – Кушнир, Рябин, Мага (Алиев). Они – не вымышленные персонажи. Они были связаны, в том числе, с Чириком, которого убили в Донецке, в ресторане «Красный кут». И это не я придумал, я просто знаю историю города Донецка. Они хорошо очень финансировались, но вопрос только, кем они финансировались.

Forbes: Вы для себя решили, кто заказчик преступления?

Р.Щ.: Однозначно еще нет.

Е.Щ.: Для нас сейчас серьезный вопрос, кому перешли активы отца.

Forbes: Но вы согласны, что история с активами могла быть не связана с убийством? Просто люди воспользовались моментом и разделили активы без вас.

Р.Щ.: Может быть, но это мы и хотим понять для себя.

Е.Щ.: Я тогда сразу задам вопрос: если на таком уровне это все под себя подмяли и на политическом уровне это все позволялось, то это могут быть взаимосвязанные вещи.

Forbes: Но четкой версии у вас нет?

Р.Щ.: У нас есть версия, что действовала группа лиц. Теперь мы хотим понять, кто из них просто воспользовался ситуацией, а кто в этой ситуации принимал участие. И поэтому у нас сейчас так много вопросов.

Е.Щ.: Смотрите, если убирают человека такого уровня, это может быть либо политика, либо бизнес.

Forbes: Но в Украине бизнес и политика неразделимы…

Е.Щ.: Возникает вопрос, кто получил от этого дивиденды? Когда-то в Москве один уважаемый человек сказал мне: «Если у нас не стало партнера, приглашают его наследников и говорят: «Ребята, случилась такая ситуация. У нас были такие-то обязательства. У вашего отца – такие-то. Мы с вами не хотим сотрудничать в силу вашей несостоятельности, некомпетентности или еще чего-то. Вот это наше, вот это ваше и расходимся». Либо как-то иначе. У нас же произошло совершенно по-другому. Некоторые партнеры отца куда-то исчезли и мы их не видели. Может быть, люди действительно были заняты, а может – преследовали свои интересы. Мы хотим, чтобы те люди, которые по каким-то причинам не выполнили своих обязательств перед нами, были честны.

Р.Щ.: Разобраться в этой ситуации – цель нашей жизни. Если мы не кричали об этом на улицах – это не значит, что мы этим не занимались. Мы собирали документы. Сейчас потихоньку складывается эта мозаика.

Forbes: Дедух и Каратун рассказывают о друзьях Евгения Щербаня в силовых структурах. Вам что-то известно об этих людях?

Р.Щ.: У меня не было друзей в силовых структурах. И поэтому после 3 ноября 1996 года мы фактически подались в бега. Потому что начались какие-то допросы, постоянные обыски. Мы с Евгением и его беременной женой были вынуждены выехать за границу и какой-то период времени здесь не находиться.

Forbes: Кто вам угрожал? Госорганы?

Р.Щ.: Госорганы тогда очень вплотную занимались этим. Происходила выемка документов, вообще что-то непонятное. В аэропорту, после убийства, над телом моего отца – первый вопрос, который мне задали: где портфель с документами. В оперативную группу, которая приехала, входили начальники областных управлений СБУ, МВД, УБОПа, начальник транспортной прокуратуры. Но их в первую очередь интересовали не подробности убийства, а документы отца.

Forbes: Начальник СБУ – это Юрий Самойленко (сейчас нардеп от Партии регионов)?

Р.Щ. Да. Кстати, Самойленко – единственный человек, который тогда подошел ко мне и спросил: «Может, тебе 100 грамм налить, чтобы стресс снять?» Остальные не думали о помощи и сочувствии, а только искали документы.

Forbes: О каких документах идет речь?

Р.Щ.: Отец всегда ездил с портфелем. У него были в портфеле документы. Какие именно в тот момент, я не знаю.

Forbes: Что у вас осталось из активов, кроме банка «Капитал»?

Р.Щ.: ДРПО «Центр». Сейчас оно в основном занимается сдачей в аренду недвижимости. А все остальное уже сами строили. У нас из 100% активов отца осталось 5%. Благодаря Эпелю остался банк, который рос. Остальное просто растащили.

 Драма на охоте

Forbes: Руслан, народный депутат Геннадий Москаль заявил, что о причастности Тимошенко к убийству вашего отца вы впервые заявили, после того как прокуратура возбудила уголовное дело об убийстве во время охоты в феврале 2012 года вашего знакомого Дроздова. На вас было давление со стороны ГПУ?

Р.Щ.: Никакого давления не было. Просто Москалю этого очень хочется, он преследует свои политические цели или заблуждается в силу предвзятого отношения к ситуации. Самое интересное, что как только я обратился в Генпрокуратуру с заявлением, в котором попросил проверить причастность Тимошенко и Лазаренко к убийству моего отца, Москаль сразу стал пытаться найти на меня компромат.

 Тогда, в феврале, во время отстрела зверей произошел несчастный случай, трагедия. Пуля, выпущенная моим другом, с которым мы знакомы 17 лет, срикошетила от дерева и смертельно ранила другого моего друга, которого я знал 5 лет. Так что для меня это двойная трагедия.

 В тот же день все давали показания в милиции. Я как свидетель также неоднократно давал показания, и эти же показания давал в суде. Есть вердикт суда, дело давно закрыто. Поэтому я не считаю нужным ввязываться в полемику с человеком, зарабатывающим политические дивиденды любым способом.

Forbes: Действительно настораживает, что вы высказались о причастности Тимошенко к убийству вашего отца через месяц после трагедии на охоте.

Р.Щ.: На пресс-конференции я не обвинил, обвинять имеет право только суд, а заявил, что прошу проверить причастность Тимошенко и Лазаренко к убийству моего отца. Но это не только мое дело, это дело всей нашей семьи. Аналогичная позиция у моих братьев – старшего и младшего, которые тоже по этому делу признаны потерпевшими. Наша семья не принимает участия в политических играх, мы заинтересованы в правде и хотим, чтобы те, кто совершил преступление, были наказаны. И неважно, кто они и какое положение в обществе занимают.

Forbes: Почему вы не сделали такое заявление в 2003 году, когда Тимошенко сидела в СИЗО?

Р.Щ.: Потому что тогда этим делом занималась Генпрокуратура. Мы разбирались в этом процессе 16 лет, и по мере возникновения вопросов мы их ставили перед ГПУ. Когда Ренат Кузьмин (первый заместитель генерального прокурора. – Forbes) заявил о начале следствия в деле об убийстве моего отца, я написал заявление в ГПУ. А чтобы закрепить свою позицию, выступил на пресс-конференции. Нам важно, чтобы были найдены, названы и понесли наказание реальные заказчики убийства отца.

Братья Щербани утверждают, что об истории убийства отца им известно больше, чем они сейчас могут рассказать. В скором будущем они обещают озвучить Forbes новые факты дела.