Какими бы чудовищными и
уродливыми ни казались братки в пору их расцвета, через каких-то 10 лет они
стали главной легендой целого поколения. Не Ельцин на танке, не баркашовцы у
«Останкино», не даже безвестные герои и предатели чеченской войны, а именно
бандиты останутся символом эпохи. Их воспевают (и будут воспевать) в киносагах,
над малиновыми пиджаками и «голдой» издеваются в кинокомедиях. Их лексика стала частью «русского разговорного».
Но теперь, когда говорят «разборка» - имеют в
виду вовсе не яростную перестрелку парней в «адидасе» и на «бумерах», а спор
интеллигентных людей. А когда говорят «наезд» - это почти наверняка про ментов.над малиновыми пиджаками и «голдой» издеваются в кинокомедиях. Их лексика стала частью «русского разговорного».
«Милицейские крыши»
пришли на смену бандитским. Все познается в сравнении: кажется, Россия, по
законам психологии, забыла «беспредел» и заскучала по чуть наивным и чуть
романтичным браткам. А сами «бригадиры» и «быки» сняли судимости и золотые цепи
и даже поменяли фамилии, чтобы устроиться в службы безопасности банков или
завести легальный бизнес.
Новая
жизнь киллера
«Да я скромнейший,
законопослушнейший человек», - улыбается бывший киллер Виктор. Это одна из его
любимых фраз. В мае 2004 г. законопослушнейший человек вышел на свободу -
освободился условно-досрочно, сидел 9 лет. Во время суда он покорно ждал высшей
меры, но суд учел, что на момент совершения преступных деяний Виктору было
всего 19 лет. Он - бывший профессиональный убийца одной из самых жестоких
группировок начала 90-х. В его деле не фигурирует ни одного заказчика -
«пацаны» никого не сдают, - зато есть 18 доказанных эпизодов, и то потому, что
остальные доказать не смогли.
Одна из «ликвидаций», в
которых участвовал Виктор, стала эталоном «отмороженности». Человека пытались
устранить, но он выжил. Его поместили в реанимацию, поставив охрану при входе в
больницу, на этаже и даже в палате. Виктор и его напарник в форме бойцов
спецназа деловито проверили документы у охранника на входе, разоружили его,
потом сняли остальных, расстреляли жертву и спокойно ушли. «Каких я только
тогда значков не надевал на эту форму, - не без удовольствия вспоминает Виктор
хорошо сделанную работу, - даже “100 прыжков с парашютом”». Правда, вспоминая
минувшее, Виктор всегда морщится: убивать на самом деле не так просто, как в
кино показывают - «ты его режешь, а он бежит, орет, сопротивляется, истекает
кровью».
Теперь Виктора принять
за наемного убийцу так же сложно, как того лжеспецназовца: спокойный, самая
обычная внешность, никаких особых примет или мускулатуры Шварценеггера. В
настоящем Виктор - начальник службы инкассаторов одного из столичных банков. На
работу его взял бывший сокамерник, а ныне директор этого самого банка - он
угодил на нары ненадолго и, как уверяет Виктор, по чистой случайности: подставили
конкуренты. А Виктор ему помог освоиться в тюрьме.
Долг платежом красен:
начальник помог Виктору получить в ЦБ разрешение на работу инкассатором.
Сыграло ли свою роль то, что судимость погашена, либо в базах данных
действительно полный хаос, но разрешение бывший киллер получил. Теперь у него
новая жизнь и новое имя - работает спокойно, зарплата стабильная, недавно
женился и наконец-то сделал себе новые документы. В последнее время увлекся
игрой на виртуальной бирже FOREX и имеет хороший дополнительный доход. Знакомые
даже просят иногда сыграть «за них» - и охотно дают Виктору деньги: у него
прекрасная репутация. Все знают, что этому человеку, когда-то убившему не один
десяток сограждан, можно доверять.
По
пути на кладбище
По поводу своего
«темного прошлого» Виктор ничуть не комплексует - было, да, и что? Работа такая
- Родину зачищать. После распада СССР мы получили государство без законов,
говорит сотрудник московского управления по борьбе с организованной
преступностью, вот бандиты и были теми самыми законами. Сейчас-то у него работа
хоть и тяжелая, но результативная. А было время, когда борцы с организованной
преступностью могли разве что собирать информацию о своих «подопечных» - жили,
как на осадном положении. Реальная власть на местах принадлежала пресловутым
ОПГ - организованным преступным группировкам.
«Криминальные
авторитеты заменили собой арбитражные суды и налоговые органы», - спокойно
рассказывает бывший начальник управления информации и общественных связей
Генпрокуратуры Леонид Трошин. Исследователи полагают, что организованная
преступность всегда подминает под себя те сферы, где нет правил игры, или где
эти правила, напротив, слишком жесткие для легального бизнеса - будь то
торговля наркотиками, игорный бизнес или строительные подряды.
В России 90-х такой
сферой была коммерция в принципе - от банковского дела до торговли ширпотребом.
Отсюда и грандиозные масштабы явления. «У нас ОПГ пытались создать некоторую
предсказуемость и в принципе сделать возможными долгосрочные экономические
отношения», - объясняет профессор философии Института общественного
проектирования Вадим Волков. Проще говоря, братки «решали вопросы» - то есть
создавали условия для развития бизнеса. Тот факт, что методы их были, мягко
говоря, не слишком гуманными, - это лишь «показатель слабо развитой социальной
структуры». Правил конкурентной борьбы не было - и бандиты 90-х придумывали эти
правила сами.
Парню, отслужившему в
армии, чаще «афганцу» или «качку» из дворового клуба, была одна дорога - в
«бригаду», говорит оперативник УБОП. «Корпоративное управление» и создание
мотивации были на уровне. Новичков «подогревали» деньгами, давали модный
автомобиль - «восьмерку» или «девятку», - даже отпускные выплачивали и за
границу отправляли, а потом за все эти блага он расплачивался жизнью,
рассказывает оперативник.
Фильмы не врут, говорит
Трошин: еженедельно на «стрелках» гибли десятки бойцов. Война между
«беспредельщиками» и «ворами в законе», представителями славянских и кавказских
группировок, - вот настоящая история России прошлого десятилетия, вспоминает
оперативник УБОП. «Ребята сами себя уничтожали, - с некоторым сочувствием
говорит офицер. - Жизнь рядового “боевика” была яркой, но недолгой».
Бандиты везде проходят
один и тот же путь - от насилия через стремление к респектабельности к
разложению, говорит Летиция Паоли, автор книги «Братство мафии. Организованная
преступность в итальянском стиле». В начале 90-х она работала на итальянское
Министерство внутренних дел в специальном отделе по борьбе с организованной
преступностью. Потом изучала, что натворили в США ее соотечественники из «Коза
Ностры» - организации, в которую входили 24 «семьи».
В начале XX в. они
ехали в Штаты искать работу, а становились контрабандистами и торговцами
нелегальным спиртным. Как и у бандитов-кавказцев в России их главными козырями
была сплоченность и беспредельное насилие. После Второй мировой войны лидеры
семей попытались легализоваться. Деньги потекли в строительный бизнес, казино и
другие легальные проекты. В те времена мафия получила огромное влияние на
власть и политиков. Но к 90-м годам от былого величия итальянской
оргпреступности остались только воспоминания и эпохальные киноленты. Поток
эмигрантов из Италии почти иссяк, а потому «семьям» не из кого было набирать
новых бойцов. Итальянцы, родившиеся в Америке, предпочитали карьеру адвоката
или бизнесмена тяжелой доле бандита. И главное - к тому времени были
реформированы правоохранительные органы, откуда вычистили агентов «Коза
Ностры». «“Семьи” существуют до сих пор. Возможно, их уже не 24, а меньше, и
влияния у них уже нет», - констатирует Летиция Паоли.
Сильвестр
воскрес
В России путь, занявший
у итальянцев в Америке целый век, был пройден за десятилетие. Многие из тех,
кто руководил бандами рэкетиров, лежат на кладбищах. Те, кто выжил, стали
директорами солидных фирм, а некоторые трудоустроились и во властных
структурах.
«Да все, кто мог,
легализовались, - уверяет Илья, бывший телохранитель бывшего регионального
“авторитета”. - Мой шеф скупил в городе все что мог, в том числе телевидение. Сегодня
все депутаты местные - у него в кармане». Механизм простой: с помощью СМИ
оказывается давление на «неправильных» депутатов, а стройфирма, которой
руководит этот достойный человек, выигрывает тендеры. Почти как у итальянцев в
Америке.
Бывает, человек
приходит в легальный бизнес не из тюрьмы и не из «бригады», а с того света. На
днях среди «бывших» распространился совсем уж фантастический слух. Легенда 90-х
- Сергей Тимофеев, он же Сильвестр, возглавлявший группировку «ореховских», - в
1994 г. взорвался вместе с машиной на Тверской-Ямской, его изуродованное тело
опознали по челюсти. «Позавчера я встречался с близким другом Сильвестра, -
рассказывает бывший киллер Виктор. - Он говорит: возвращается Сильвестр из-за
границы в Москву. Будет теперь
легальным бизнесом заниматься».
Депутатская
камера
Заслуженный тренер
России по дзюдо Николай Новиков, с которым корреспондент Newsweek первый раз
встретился в СИЗО города Тулы весной 1998 г., не умирал. Зато он был
единственным в России человеком, ставшим депутатом не выходя из тюрьмы.
Прокуратура обвиняла его и его учеников-дзюдоистов в вымогательстве, суд дал 7
лет, 6 из них он уже отсидел в СИЗО.
Сейчас бизнесмен
Николай Новиков назначил встречу корреспонденту Newsweek в одном из самых
«пафосных» мест Тулы - развлекательном центре «Корона», хозяин которого сидит в
тюрьме. «Я засужу любого, кто посмеет назвать меня судимым или “авторитетом”, -
сразу предупредил Николай Алексеевич, на чьих руках поблескивали несколько
“конкретных” перстней. - Я ни в чем себя виновным не признал. Суд снял с меня
все судимости за хорошее поведение. Я чист. Могу хоть в президенты России
баллотироваться. Но я не буду - уже сыт этой политикой».
Свою предвыборную
кампанию в 1996 г. Николай Новиков проводил из СИЗО: с избирателями встречались
его доверенные лица. Потом его под конвоем на автозаке четыре года возили на
заседания облдумы, где он был секретарем комитета по законодательству и
контролю за правоохранительными органами. В думе ему надоело больше, чем в
тюрьме. «Я же из-за политики этой и в тюрьме очутился. Это все покойный
губернатор Николай Севрюгин. В 1992 году, когда мой подопечный Марченко выиграл
первенство Европы, я зарегистрировал тульскую партию “Возрождение Отечества”.
Молодой был тогда, дурной, справедливости хотел. А Севрюгин увидел во мне
конкурента - и я оказался в тюрьме», - рассказывает свою версию бывший зэк.
Из политиков Николай
Новиков переквалифицировался в бизнесмена. В 2000 г. «стал акционером тульского
пассажирского автотранспортного предприятия №3»––«маленький бизнес, всего 18
автобусов, но на жизнь хватает». «Работаем и судимся с государством: мне
область должна более 100 млн рублей за перевозку льготников с 2002-го по 2005
год».
Вроде давно
остепенился, но жизнь по-прежнему сплошная борьба. «Это они [власти] никак
успокоиться не могут, что я, Коля Новиков, которого пытались в тюрьме сгноить,
такой живучий оказался». Новиков говорит, что его «милиция замучила проверками,
все роют и роют». Настоящие рэкетиры.
Красные
кровельщики
В 1976 г. в маленьком
городке Георгиевске на Ставропольщине собрались на сходку несколько
авторитетных воров. Инициаторами этой встречи были так называемые цеховики -
представители теневой экономики.
Итогом съезда стал
договор, по которому цеховики юга СССР обязались платить 10% своих доходов
блатным «за защиту». Так появилась первая «крыша». А уже через 15 лет
«крышевание» стало главным бизнесом новоявленных российских бандитов.
По официальной
статистике правоохранительных органов, уже в конце 80-х почти 90% всех
коммерсантов постоянно платили дань братве. Один из самых модных шлягеров 1988
г. посвящался как раз объяснению корней этого явления: «Мы бывшие спортсмены, а
ныне рэкетмены, ну что ж нам было - вены, по-твоему, вскрывать, когда героев
спорта, ему отдавших годы, как говорится, мордой об асфальт». Из спорта в
«бизнес» пришел и знаменитый атрибут рэкетира - спортивные костюмы. «Тогда
считалось, что у кого цветов на “адидасе” меньше, тот и круче, - вспоминает
один из “бывших”, Игорь. - Самыми крутыми считались чисто черные и белые».
К середине 90-х
«крышевание» уже превратилось в развитый бизнес со своими правилами. Алексей в
те годы работал телохранителем у одного из лидеров крупнейшей в Рязани ОПГ.
Создавалась группа так: старый «вор в законе» выделил сыну стартовый капитал.
Мальчик зарегистрировал охранное предприятие, получил для своих бойцов лицензии
на оружие, снял небольшой офис в большом спорткомплексе.
И начал знакомиться с
соседями. «Сначала была гостиница, потом рынок, магазин автозапчастей, -
вспоминает Алексей, - и все, кстати, бескровно». Все рано или поздно сами
заключали договор охраны. По нему платили копейки, а реальные суммы шли налом.
«Один урод был - очень долго упирался, ему написали письмо: останешься сначала
без машины, потом без квартиры, потом без жены. Он не поверил - взорвали
машину. Сразу же позвонил - мол, готов к сотрудничеству», - смеется Алексей.
Время от времени
случались и разборки с другими «крышами». «Однажды приехали конкуренты на
“стрелку”, - ностальгирует Алексей, - на пяти-шести машинах, типа крутые.
“Стрелка” была на стадионе. Из тачек выходят, начинают пальцы гнуть - мол,
освобождайте нам объект. А наше руководство им: на трибуны посмотрите. А на
трибунах мы сидим, как на баррикадах, человек 200, только ружья помповые
торчат. Очень быстро тогда те ребята уехали».
По словам Алексея,
часть прибыли группировки отстегивалась в «общак» - папе, остальное шло на
развитие бизнеса. И вздыхает: типичная история со стандартным финалом - лидера
и ближайших помощников убивают, большую часть рядовых членов-«быков» после
этого задерживают и сажают. На свободе остались казначей группы (тот самый,
кого охранял Алексей) и еще несколько человек из «верхушки». Они быстро
легализовались. Не забывая, кстати, отстегивать часть прибыли в «общак».
Закат начался, когда
коммерсанты, изрядно уставшие от «спортсменов», нашли выход - создавать
собственные службы безопасности, во главе которых, как правило, стояли бывшие
работники МВД и КГБ. А тех, кто не в состоянии завести свою спецслужбу,
«органы» стали «крышевать» самостоятельно. Такую «крышу» называют «красной» -
это традиционный цвет ментов в арго. А защищают «красные кровельщики» не от
братвы, а от таких же, как они, чиновников - пожарных, налоговых, милицейских и
прочих проверяющих.
Только
без беспредела
С 90-х изменилось
немногое: законы по-прежнему исполняются плохо, а суды предвзяты. Но теперь
экономическая жизнь страны регулируется не с помощью «беспредела», а с помощью
коррупции. Переделом собственности - а это по сию пору один из самых выгодных
бизнесов - занимаются не «бригады», а вполне легальные рейдеры, на которых
работают многие выходцы из правоохранительных органов и «бригад».
А верным своему делу
браткам остались только крохи: те, кто выжил, но не нашел себе места в легальном
бизнесе, теперь «крышуют» небольшие фирмы и рынки. Причем в большинстве крупных
городов сменился национальный состав банд. «Славяне» потерпели сокрушительное
поражение в войнах 90-х. «Они сами себя изничтожили в борьбе за сферы влияния»,
- говорит сотрудник МВД. В Москве настоящих «русских» братков осталось меньше
сотни, а «работают» они только там, где им разрешат этнические группировки:
азербайджанцы, армяне, грузины, чеченцы, ингуши, китайцы. Да и им отведена
скромная ниша - те же китайцы и азербайджанцы «трясут» почти исключительно
своих гастарбайтеров.
А тех, кто различал
«распальцовку вертикальную, горизонтальную и смешанную», уже не встретишь. Это
ведь тоже показатель «эволюции вида». Раньше у братков был язык «для своих», а
теперь в нем нет необходимости, говорит исследователь бандитской субкультуры
Тамара Новикова - для легального бизнеса больше подходит современный русский
язык, который, кстати, включил в себя множество слов из арго 90-х. «Осталось
такое послевкусие», - говорит Новикова. Теперь каждый может спокойно
«перетереть непонятки» с начальником и «забить стрелку» другу.
Источник:
www.runewsweek.ru
Комментарии
Отправить комментарий